Новости

— У нас было два метода сбора информации: наблюдение на фуд-кортах и опрос завсегдатаев этих мест. В ходе наблюдения за 138 часов мы обнаружили 980 подростковых компаний на 31 фуд-корте. Наблюдатели работали в семи районах города. Районы выбирались произвольно. В центре была выбрана станция метро «Таганская» с пятью точками быстрого питания. Чуть дальше от центра — проспект Мира. Две станции на юго-востоке: метро «Выхино» и «Братиславская» (по четыре фуд-корта). Ещё на Ленинградском и Боровском шоссе — в Западном административном округе, пять точек на Хорошевском (север столицы). При наблюдении возраст посетителей определяли на глаз — чтобы это были подростки-школьники. Понятно, что студенты-первокурсники могли где-то сойти за компанию школьных подростков. Мы не уточняли, кто именно эти молодые люди, только наблюдали. Валидными оказались 816 подростковых компаний, в среднем по три человека.

Помимо наблюдений был ещё и опрос. Он проводился среди студентов вузов — выпускников столичных школ и среди школьников. Опрашивали 172 человека выпускников (18−20 лет) и 51 старшеклассника (возраст 16−17 лет). Большинство мы опрашивали дистанционно, хотя некоторых — непосредственно.

— Если говорить с точки зрения исследования, то мы это не оценивали. Лично могу предположить, что так стало примерно с конца 1990-х — начала 2000-х. Причин тому много, не только появление таких пространств, но и то, что подростки в других пространствах оказались лишними.

— Кем и когда выкинуты?

— В середине нулевых запустили нацпроект «Образование», который сориентировал школы преимущественно на обучение и учебные результаты, воспитанию уделили мало внимания, поэтому места для подросткового общения остались не в каждой школе. Изменения в дополнительном образовании примерно с 2010 года привели к тому, что неформальные компании подростков не вписались в новую образовательную реальность. Внешкольное воспитание, существовавшее в советское время и имевшее клубный характер, как раз для подросткового общения, ушло в прошлое. Помимо изменений в образовании, московские дворы превратились в автостоянки (с ростом машинизации населения). Все эти и некоторые другие процессы привели к тому, что у подростков не стало пространств, кроме фуд-кортов, откуда хотя бы не гонят.

— Насколько это соответствует тенденциям в других странах?

— Когда в США начался подобный процесс, владельцы фуд-кортов начали жаловаться властям на то, что тинейджерские компании «создают напряженность» для покупателей. В итоге в некоторых штатах запретили подросткам быть на этих площадках без родителей. В Европе — по-разному, все зависит от конкретного города. Именно в Европе и США в конце 1990-х годов возникла и получила широкую популярность концепция «дружелюбного города» по отношению к детям — child friendly city. В Москве в последние годы эта идеология также взята на вооружение, проводятся исследования, реализуются проекты развития городской среды. Многими экспертами признано, что подростки — наиболее уязвимая категория горожан.

Помните громкие истории с «Ямой»? Это пример того, как подростки заселили это пространство. Видно, что у них есть потребность своего пространства. В Германии существуют сеть молодежных центров, в которых можно просто быть — приходи и тусуйся. Другое дело, что фуд-корты, например, удобно расположены — их строят на точках пересечения дорожных локаций.

— Согласно результатам вашего исследования, в первую очередь фуд-корты привлекают тем, что «там тепло».

— Да, характерно для нашей северной страны. Когда становится теплее, молодые люди разбредаются во дворы, на открытые площадки. Хотя, как я уже говорил, двор превратился в автостоянку, там есть прекрасные детские игровые площадки, а пространства для подростков не организованы.

— А какие площадки город мог бы предоставить подросткам?

— Хороший вопрос. В первую очередь на ум приходят библиотеки. Хотя этот вопрос требует проработки. Но важнее другое — часто мы относимся к подросткам как к проблеме, которую нужно решать, а не как к потенциальному партнеру. Однако в мире есть примеры партнерского подхода. Это так называемое школьное партисипаторное бюджетирование — практика, зародившаяся во Франции и ныне существующая в других местах, в Бостоне молодежное партисипаторное бюджетирование. Партисипаторный в переводе на русский — «соучаствующий», то есть подросткам дают возможность распорядиться частью бюджета (школы или города) для обустройства собственных пространств. Обучение и воспитание тоже должно быть соучаствующим. В советское время школьники ощущали себя частью общества, частью общего дела, соучаствовали в делах взрослых. Часто ли? Реально или номинально? Вопросы эти непростые, но субъективно причастность к общественной жизни была.

— Если попытаться вернуть активное участие подростков в жизни школы, не будут ли они её избегать просто потому, что привыкли в этом месте себя сдерживать и не смогут быть раскованными?

— Возможно. Однако это, впрочем, всё на глазок, нам нужны реальные исследования. Воспитание — это про означенность пространств (про то, как сделать значимым для ребенка школу, двор, город, страну). Одно и то же пространство может быть означено по-разному, и ребенок это будет по-разному считывать. Восприятие школы, как мне кажется, зависит от того, как устроена жизнь, чем (какими детскими переживаниями) наполнена. К сожалению, сегодня немало школ, которые воспринимаются как планета Железяка, где нет ни растительности, ни полезных ископаемых, одни только роботы. Нужно постараться в школу вернуть жизнь.

Читать материал в источнике